Неточные совпадения
Я сидел погруженный в глубокую задумчивость, как вдруг Савельич прервал мои размышления. «Вот, сударь, — сказал он, подавая мне исписанный лист бумаги, — посмотри, доносчик ли я на своего барина и стараюсь ли я помутить сына с
отцом». Я взял из рук его бумагу: это был
ответ Савельича на полученное им письмо. Вот он от слова до слова...
— Каково? — победоносно осведомлялся Самгин у гостей и его смешное, круглое лицо ласково сияло. Гости, усмехаясь, хвалили Клима, но ему уже не нравились такие демонстрации ума его, он сам находил
ответы свои глупенькими. Первый раз он дал их года два тому назад. Теперь он покорно и даже благосклонно подчинялся забаве, видя, что она приятна
отцу, но уже чувствовал в ней что-то обидное, как будто он — игрушка: пожмут ее — пищит.
—
Отцы и деды не глупее нас были, — говорил он в
ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, — да прожили же век счастливо; проживем и мы; даст Бог, сыты будем.
Опекуну она не давала сунуть носа в ее дела и, не признавая никаких документов, бумаг, записей и актов, поддерживала порядок, бывший при последних владельцах, и отзывалась в
ответ на письма опекуна, что все акты, записи и документы записаны у ней на совести, и она отдаст отчет внуку, когда он вырастет, а до тех пор, по словесному завещанию
отца и матери его, она полная хозяйка.
Версилов,
отец мой, которого я видел всего только раз в моей жизни, на миг, когда мне было всего десять лет (и который в один этот миг успел поразить меня), Версилов, в
ответ на мое письмо, не ему, впрочем, посланное, сам вызвал меня в Петербург собственноручным письмом, обещая частное место.
— Слышите ли, слышите ли вы, монахи, отцеубийцу, — набросился Федор Павлович на
отца Иосифа. — Вот
ответ на ваше «стыдно»! Что стыдно? Эта «тварь», эта «скверного поведения женщина», может быть, святее вас самих, господа спасающиеся иеромонахи! Она, может быть, в юности пала, заеденная средой, но она «возлюбила много», а возлюбившую много и Христос простил…
Алеша вдруг криво усмехнулся, странно, очень странно вскинул на вопрошавшего
отца свои очи, на того, кому вверил его, умирая, бывший руководитель его, бывший владыка сердца и ума его, возлюбленный старец его, и вдруг, все по-прежнему без
ответа, махнул рукой, как бы не заботясь даже и о почтительности, и быстрыми шагами пошел к выходным вратам вон из скита.
— Я гораздо добрее, чем вы думаете, господа, я вам сообщу почему, и дам этот намек, хотя вы того и не стоите. Потому, господа, умалчиваю, что тут для меня позор. В
ответе на вопрос: откуда взял эти деньги, заключен для меня такой позор, с которым не могло бы сравняться даже и убийство, и ограбление
отца, если б я его убил и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. Что вы это, господа, записывать хотите?
Приветливо поздоровавшись с
отцом и даже особенно наведавшись о здоровье, он, не дождавшись, впрочем, окончания
ответа родителя, разом объявил, что чрез час уезжает в Москву, совсем, и просит послать за лошадьми.
— То есть вы их прикладываете к нам и в нас видите социалистов? — прямо и без обиняков спросил
отец Паисий. Но прежде чем Петр Александрович сообразил дать
ответ, отворилась дверь и вошел столь опоздавший Дмитрий Федорович. Его и вправду как бы перестали ждать, и внезапное появление его произвело в первый момент даже некоторое удивление.
Он послал было своего младшего брата к
отцу просить у него эти три тысячи в последний раз, но, не дождавшись
ответа, ворвался сам и кончил тем, что избил старика при свидетелях.
Но ясно, что у девушки сильный характер, если она так долго скрывала самое расстройство и если во все время не дала
отцу ни одного случая отгадать ее причину; виден сильный характер и в спокойном тоне ее
ответов на консилиуме.
Несколько дней спустя после своего приезда молодой Дубровский хотел заняться делами, но
отец его был не в состоянии дать ему нужные объяснения; у Андрея Гавриловича не было поверенного. Разбирая его бумаги, нашел он только первое письмо заседателя и черновой
ответ на оное; из того не мог он получить ясное понятие о тяжбе и решился ожидать последствий, надеясь на правоту самого дела.
Надобно было положить этому конец. Я решился выступить прямо на сцену и написал моему
отцу длинное, спокойное, искреннее письмо. Я говорил ему о моей любви и, предвидя его
ответ, прибавлял, что я вовсе его не тороплю, что я даю ему время вглядеться, мимолетное это чувство или нет, и прошу его об одном, чтоб он и Сенатор взошли в положение несчастной девушки, чтоб они вспомнили, что они имеют на нее столько же права, сколько и сама княгиня.
Отец мой обыкновенно писал мне несколько строк раз в неделю, он не ускорил ни одним днем
ответа и не отдалил его, даже начало письма было как всегда.
Меня возмущал его материализм. Поверхностный и со страхом пополам вольтерианизм наших
отцов нисколько не был похож на материализм Химика. Его взгляд был спокойный, последовательный, оконченный; он напоминал известный
ответ Лаланда Наполеону. «Кант принимает гипотезу бога», — сказал ему Бонапарт. «Sire, [Государь (фр.).] — возразил астроном, — мне в моих занятиях никогда не случалось нуждаться в этой гипотезе».
Я на другой день поехал за
ответом. Князь Голицын сказал, что Огарев арестован по высочайшему повелению, что назначена следственная комиссия и что матерьяльным поводом был какой-то пир 24 июня, на котором пели возмутительные песни. Я ничего не мог понять. В этот день были именины моего
отца; я весь день был дома, и Огарев был у нас.
После Сенатора
отец мой отправлялся в свою спальную, всякий раз осведомлялся о том, заперты ли ворота, получал утвердительный
ответ, изъявлял некоторое сомнение и ничего не делал, чтобы удостовериться. Тут начиналась длинная история умываний, примочек, лекарств; камердинер приготовлял на столике возле постели целый арсенал разных вещей: склянок, ночников, коробочек. Старик обыкновенно читал с час времени Бурьенна, «Memorial de S-te Helene» и вообще разные «Записки», засим наступала ночь.
Отец мой очень знал, что человек этот ему необходим, и часто сносил крупные
ответы его, но не переставал воспитывать его, несмотря на безуспешные усилия в продолжение тридцати пяти лет.
Но у
отца всегда наготове стереотипный
ответ...
Она уж поздоровалась с «кралей», расспросила ее, покойно ли спать было, не кусали ли клопики, и, получив в
ответ, что словно в рай попала, приказала подать ей чаю, сама налила сливочек с румяными пенками и отправилась потчевать
отца.
— Не знаю! не знаю! — бормотал
отец, по обыкновению, уклоняясь от определенного
ответа. Видно было, однако ж, что рассказ новообретенного родственника был согласен с действительностью.
— Прощайте, братцы! — кричал в
ответ кузнец. — Даст Бог, увидимся на том свете; а на этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом! Скажите
отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери, грешен, не обмалевал за мирскими делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь! Прощайте!
Мы принесли
ответ, что ему лучше не являться, и архивариус опять тем же путем перемахнул через забор, — как раз вовремя, так как вслед за тем
отец появился на террасе.
—
Отец дома? — спросил Ганя Колю и на утвердительный
ответ Коли пошептал ему что-то на ухо.
Пестовы, люди жалостливые и добрые, охотно согласились на его просьбу; он прожил у них недели три, втайне ожидая
ответа от
отца, но
ответа не пришло, — и прийти не могло.
О детях в последнем письме говорят, что недели через три обещают удовлетворительный
ответ. Значит, нужна свадьба для того, чтоб дети были дома. Бедная власть, для которой эти цыпушки могут быть опасны. Бедный
отец, который на троне, не понимает их положения. Бедный Погодин и бедная Россия, которые называют его царем-отцом!.. [Речь идет об «ура-патриотических» брошюрах М. П. Погодина.]
Собственные дела Лизы шли очень худо: всегдашние плохие лады в семье Бахаревых, по возвращении их в Москву от Богатыревых, сменились сплошным разладом. Первый повод к этому разладу подала Лиза, не перебиравшаяся из Богородицкого до самого приезда своей семьи в Москву. Это очень не понравилось
отцу и матери, которые ожидали встретить ее дома. Пошли упреки с одной стороны, резкие
ответы с другой, и кончилось тем, что Лиза, наконец, объявила желание вовсе не переходить домой и жить отдельно.
— Нет, не все равно; мой
отец болен, может быть опасен, и вы в такую минуту вызываете меня на
ответ о… личных чувствах. Я теперь должна заботиться об
отце, а не… о чем другом.
Отец мой спросил: сколько людей на десятине? не тяжело ли им? и, получив в
ответ, что «тяжеленько, да как же быть, рожь сильна, прихватим вечера…» — сказал: «Так жните с богом…» — и в одну минуту засверкали серпы, горсти ржи замелькали над головами работников, и шум от резки жесткой соломы еще звучнее, сильнее разнесся по всему полю.
Когда дошли до края, мы оба с
отцом сказали обычное «Бог на помощь!» и получили обыкновенный благодарственный
ответ многих женских голосов.
Я стал просить об этом
отца и мать и получил в
ответ: «Ну, куда еще тебе верхом ездить!» — и
ответ мне очень не понравился.
Он жил если не в деревне Киишки, то где-нибудь очень близко, потому что
отец посылал его звать к себе, и посланный воротился очень скоро с
ответом, что Мавлютка сейчас будет.
Раз у
отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в
ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри!..
В доме тревога большая.
Счастливы, светлы лицом,
Заново дом убирая,
Шепчутся мама с
отцом.
Как весела их беседа!
Сын подмечает, молчит.
— Скоро увидишь ты деда! —
Саше
отец говорит…
Дедушкой только и бредит
Саша, — не может уснуть:
«Что же он долго не едет?..»
— Друг мой! Далек ему путь! —
Саша тоскливо вздыхает,
Думает: «Что за
ответ!»
Вот наконец приезжает
Этот таинственный дед.
Молодой Плавин ничего не отвечал, и Павлу показалось, что на его губах как будто бы даже промелькнула насмешливая улыбка. О, как ему досадно было это деревенское простодушие
отца и глупый
ответ Ваньки!
Петенька сделал еще несколько попыток к примирению
отца с Стреловым, но всякий раз слышал один
ответ:"Ни слова, мой друг!" — после чего старый генерал удалялся в спальную и запирался там.
Отца не было дома; но матушка, которая с некоторого времени находилась в состоянии почти постоянного глухого раздражения, обратила внимание на мой фатальный вид и сказала мне за ужином: «Чего ты дуешься, как мышь на крупу?» Я только снисходительно усмехнулся в
ответ и подумал: «Если б они знали!» Пробило одиннадцать часов; я ушел к себе, но не раздевался, я выжидал полночи; наконец, пробила и она.
В эту минуту во мне сказался сын моего
отца. Он не добился бы от меня иного
ответа самыми страшными муками. В моей груди, навстречу его угрозам, подымалось едва сознанное оскорбленное чувство покинутого ребенка и какая-то жгучая любовь к тем, кто меня пригрел там, в старой часовне.
Отец спросил у меня, куда я ходил, и, выслушав внимательно обычный
ответ, ограничился тем, что повторил мне приказ ни под каким видом не отлучаться из дому без его позволения. Приказ был категоричен и очень решителен; ослушаться его я не посмел, но не решался также и обратиться к
отцу за позволением.
В
ответ на это
отец Василий придал такое выражение своему лицу, которое как бы говорило: «Да и я не уверен, что так». Особы духовные, как это известно, втайне гораздо большие скептики, чем миряне.
— «Ему все цари поклонилися: „Спасибо, свет-сударь, премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич! Ты еще, сударь, нам про то скажи: каким грехам прощенье есть, а каким грехам нет прощения?“ Им
ответ держал премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич: „Кабы всем грехам прощенье есть, трем грехам тяжкое покаяние: кто спознался с кумою крестовыя, кто бранит
отца с матерью, кто…“
— Погоди, погоди, и назовем, и назовем, — частил в
ответ ему
отец Захария, в виду остановившейся у ворот протопоповской кибитки.
И, дав такой
ответ, Ахилла действительно выпил, да и все выпили пред ужином по комплектной чарке. Исключение составлял один
отец Захария, потому что у него якобы от всякого вина голова кружилась. Как его ни упрашивали хоть что-нибудь выпить, он на все просьбы отвечал...
Алиоша Лялин выпорон
отцом за свое вольнодумное рассуждение и, плача под лозами, объявил, что сему вопросу и последующему
ответу научил его учитель Препотенский.
Отец Захария, вынужден будучи так этого дерзкого
ответа не бросить, начал разъяснять ученикам, что мы, по несовершенству ума нашего, всему сему весьма плохие судьи, и подкрепил свои слова указанием, что если бы мы во грехах наших вечны были, то и грех был бы вечен, все порочное и злое было бы вечно, а для большего вразумления прибавил пример, что и кровожадный тигр и свирепая акула были бы вечны, и достаточно сим всех убедил.
— Что ж,
отец протопоп, «пред собою»? И я же ведь точно так же… тоже ведь и я предводительского внимания удостоился, — отвечал, слегка обижаясь, дьякон; но
отец протопоп не почтил его претензии никаким
ответом и, положив рядом с собою поданную ему в это время трость
отца Захарии, поехал.
— Что такое? — спросил с кроткою улыбкой
отец Захария, — чего это ты, чего егозишься, чего? — и с этим словом, не дождавшись
ответа, сухенький попик заходил снова.
Удивленный таким
ответом,
отец Захария спросил, на чем сей юный богослов основывает свое заключение, а тот отвечал, что на том, что в природе много несправедливого и жестокого, и на первое указал на смерть, неправосудно будто бы посланную всем за грехопадение одного человека.
— Your nation (ваша национальность)? — И, не получая
ответа, судья посмотрел на публику. — Нет ли здесь кого-нибудь, знающего хоть несколько слов по-русски? Миссис Брайс! Кажется, ваш
отец был родом из России?..